Аннотация: в статье отмечается, что наличие конституционных положений, специальных программ и стратегий не свидетельствует о том, что гендерное равенство воплощается в жизнь, выступает тем принципом, на котором базируются отраслевое законодательство и правоприменительная практика; констатируется, что пока не созданы необходимые условия, позволяющие обеспечивать гендерное равенство и реализовывать нормы, устанавливающие запрет дискриминации, однако идея гендерного равенства постепенно проникает в социальную жизнь, меняя общественные отношения, законодательство и институты. Авторы предлагают актуализировать объективное нарушение гендерных прав через введение в поле притязаний (объявление о нарушении, предъявление претензий, защита), включить в правовые нормы не только негативные (устанавливать конкретные основания и ответственность за дискриминацию и неравенство), но и позитивные (критерии, обеспечивающие равноправие и искоренение дискриминации) положения, создавать специальные структуры, учреждать особые процедуры рассмотрения споров.

Ключевые слова: социальные институты, программы, правовые нормы, дискриминация, права и свободы человека, гендерное равенство, домашнее насилие, харассмент.

Исторически сложившееся деление по гендерному признаку до сих пор считается нормой в современной России. Ежедневно сталкиваясь со стереотипами («место женщины — на кухне», «женщина хуже мужчины водит машину», «женщине нужно не руководить, а заниматься домом»), мы таким образом констатируем гендерные различия и не задаемся вопросом о признании и реализации гендерного равенства. Эта тенденция проявляется повсеместно в разных сферах деятельности: в культуре, политике, экономике, образовании, производстве, спорте, работе, социальных отношениях. Между тем речь должна идти о формировании нового подхода в отношении роли женщины в современном обществе.

В Российской Федерации приняты программы и стратегии по обеспечению гендерного равенства, например, программа «Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017—2022 годы» (утв. распоряжением Правительства РФ от 08.03.2017 № 410-р [2]. Аналогичный документ на 2023—2030 годы разрабатывает Министерство труда и социальной защиты РФ¹. Нормативное закрепление гендерного равенства в России произошло еще в 1918 году, т. е. раньше, чем во многих других развитых странах: на конституционном уровне было закреплено юридическое равенство мужчины и женщины. Затем в тех или иных вариантах идея гендерного равенства получила воплощение как во всех последующих советских Конституциях (1936 года, 1977 года), так и в Конституции РФ 1993 года.

Однако наличие программ, стратегий, конституционных положений не свидетельствует о том, что гендерное равенство воплощается в жизнь, выступает тем принципом, на котором базируются отраслевое законодательство и правоприменительная практика.

Так, в России сохраняется значительный разрыв в уровне зарплат мужчин и женщин — 28%. В 2021 году, как и годом ранее, Россия заняла 81-е место в рейтинге гендерного равенства Всемирного экономического форума (в нем 156 стран)². В исследовании «Женщины, бизнес и закон 2021» Всемирного банка, в котором в 190 странах оценивалось воздействие законов и нормативных актов в 8 сферах, влияющих на экономические возможности женщин, в период с сентября 2019 года по октябрь 2020 года, Россия заняла 129-е место³.

Из данных Росстата следует, что из 14 показателей в рамках достижения целей устойчивого развития по гендерному равенству в России не разрабатываются 8 (в частности такой показатель, как наличие нормативно-правовой базы для поощрения и обеспечения равенства и недискриминации по признаку пола и наблюдения за положением в этой области), разрабатываются 5, находится в процессе разработки — один⁴.

Общепризнанно, что развитие гендерного равенства влечет за собой расширение свободы выбора, демократизацию социальных институтов, реализацию прав и возможностей на равных условиях для представителей обоих полов, но это может не соответствовать традиционным представлениям, доминирующим в обществе, которое, например, достаточно консервативно и не готово к принятию новых идей. Так, в Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017—2022 годы отмечается, что препятствиями для более полной реализации женщинами всего комплекса их прав и свобод являются сложившиеся в обществе представления о социальной роли женщины, в соответствии с которыми наиболее значимыми признаются роли домохозяйки и матери, а профессиональные и карьерные достижения остаются второстепенными, что отрицательно сказывается на общественно-политической и социально-экономической жизни [2]. Разработчики новой стратегии на 2023–2030 годы включили положения о расширении возможностей для самореализации россиянок, искоренении стереотипных представлений об их социальных ролях⁵.
Таким образом, в аспекте рассматриваемой проблематики мы должны учитывать не только наличие правовых норм, но и взаимодействие социальных и правовых институтов, социальных и правовых регуляторов, а также правосознание, правовую культуру и т. д.

Иными словами, тема гендерного равенства имеет социально-правовое значение, где социальное и правовое тесно взаимосвязано, внесение изменений в правовую сферу, например, путем принятия нормативных актов, может не привести к положительным результатам. Более того, российское социальное восприятие гендерных различий, функций мужчины и женщины, доминирующие традиционные представления о взаимоотношениях в семье самым негативным образом влияют на принятие правовых норм, их реализацию, и могут противоречить, например, общеевропейской практике. Здесь можно привести два характерных примера.

Первый — дело «Константин Маркин против России» от 22.03.2012, в котором обжаловался отказ российских властей предоставить военнослужащему в период прохождения военной службы по контракту отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет. Европейский суд по правам человека установил нарушение в отношении заявителя властями Российской Федерации ст. 14 «Запрещение дискриминации» в совокупности со ст. 8 «Право на уважение частной и семейной жизни» Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года. Суд отметил, что исключение российским законодательством военнослужащих-мужчин из круга лиц, имеющих право на предоставление отпуска по уходу за ребенком, при том, что военнослужащие-женщины имеют такое право, не может считаться разумно или объективно обоснованным [5].

Второй — дело «Польшина против Российской Федерации» от 16.06.2020, в котором установлено нарушение ст. 3 «Запрещение пыток» во взаимосвязи со ст. 14 «Запрещение дискриминации» Конвенции о защите прав человека и основных свобод ввиду невыполнения обязательств по обеспечению заявительницы надлежащей защитой от домашнего насилия со стороны ее мужа и созданию в Российской Федерации условий для реального гендерного равенства. ЕСПЧ отметил, что домашнее насилие не представляет собой отдельное преступление по российскому законодательству и не является отягчающим обстоятельством любого иного преступления, не содержит никаких положений, усиливающих наказание за домашнее насилие, и не проводит различие между домашним насилием и насилием, причиненным третьими лицами. Существующие положения уголовного права не могут надлежащим образом охватить различные аспекты домашнего насилия [6].

Иными словами, мощными ограничителями для принятия и реализации более прогрессивного законодательства могут выступать доминирующие в обществе социальные институты, нормы, представления. Например, факт насилия в семье пытаются скрывать не только женщины, но и мужчины и даже дети. Отчасти поэтому сегодня в Российской Федерации есть нормы-декларации, но отсутствуют конкретные правовые механизмы, позволяющие реально обеспечить гендерное равноправие, предотвратить домашнее насилие и дискриминацию, применить принцип гендерного равенства к реальным общественным отношениям. Означает ли это, что гендерные права должны оставаться без защиты? Безусловно, нет, но необходимо менять подходы.

В Российской Федерации теоретическая возможность защиты прав и законных интересов личности при отсутствии законодательных положений сохраняется, но юридическая практика всегда придерживается правила: нет правовой нормы — нет защиты, что не может удовлетворять современное общество. В частности, невозможно регламентировать все общественные отношения. Социально-экономическая жизнь более разнообразна и динамична, чем правотворческая и правоприменительная деятельность. Поэтому целесообразно принять идею Ю. Хабермаса: «При революционной предпосылке, согласно которой по праву дозволено все, что эксплицитно не запрещено, — уже не обязанности, а субъективные права образуют первоначало для конструкции правовой системы. Для Гоббса и для современного права главным является равное правомочие всех лиц, считающихся с законом, хотеть и делать все, что им нравится. Перед людьми вырисовывается иная перспектива, если они, вместо того чтобы следовать обязанностям, вводят свои права в поле притязаний. В аспекте морали личность спрашивает себя, что она должна другой личности, причем совершенно независимо от того, в каком социальном отношении к последней она стоит — насколько другое лицо ей чуждо, как оно к ней относится и чего от него можно ожидать. Лица, состоящие в правоотношении друг к другу, реагируют как раз на обоюдные притязания. В правовом сообществе обязанности одной личности возникают лишь вследствие притязаний, которые может предъявить ей другая личность» [7].

Используя идею Ю. Хабермаса, можно констатировать, что объективное нарушение гендерных прав остается латентным, не выступает предметом защиты, пока оно не актуализировано через введение в поле притязаний (объявление о нарушении, предъявление претензий, защита).

В частности, дискриминация по признаку пола в Российской Федерации запрещена Конституцией РФ и Трудовым кодексом РФ, но в скрытом виде женщины сталкиваются с ней постоянно. Так, за пять лет реализации Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017—2022 годы разрыв в заработной плате мужчин и женщин увеличился, хотя его сокращение выступало ключевой задачей. Можно ли добиться справедливости в суде? Не всегда. Например, обосновать по одной должности разницу в окладах сложно, но можно. Суды лояльно относятся к вилке окладов в штатном расписании, встают на сторону работодателей, если те обосновывают разные оклады объемом обязанностей, сложностью и интенсивностью труда, опытом и квалификацией работников. Выигрывают работодатели и большинство споров по премиям, что рассматривается как право работодателя и привязывается к результатам труда и деловым качествам работника. Иными словами, доказать в таких случаях дискриминацию достаточно проблематично¹.
Нельзя сказать, что Российская Федерация вообще не занимается решением гендерных проблем. Например, за домашнее насилие можно привлечь к административной и уголовной ответственности. Но и здесь социальное превалирует над правовым, что хорошо видно на примере попыток принять закон о профилактике семейно-бытового насилия.

Во-первых, представлены противоречивые данные об отношении россиян к домашнему насилию. Так, согласно выводам Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), абсолютное большинство придерживается мнения, что домашнее насилие недопустимо (90%); 40% респондентов сообщили, что в знакомых им семьях были случаи побоев или применения силы, остальные 58% о подобных эпизодах ничего не слышали; большинство россиян уверены, что закон о профилактике семейно-бытового насилия нужен (70%)². Из исследования агентства «Михайлов и Партнеры. Аналитика» следует, что почти половина россиян (47%) считает домашнее насилие частной проблемой, в которую не должно вмешиваться государство³. «Рамблер» сообщает, что 61% опрошенных не считает проблему актуальной для России, а 39% допустили применение силы к близким⁴.

Во-вторых, показателен тот факт, что законопроекты о профилактике семейно-бытового насилия вносились в Государственную Думу уже 40 раз, однако ни один из них до сих пор не принят⁵.

Это не означает, что бороться за гендерные права бесполезно; напротив, их надо вводить в поле притязаний и защищать всеми доступными средствами. Когда процесс борьбы становится открытым и массовым, государство, как правило, реагирует, принимая организационно-правовые меры.

Во-первых, чтобы те или иные факты, нарушающие гендерные права, стали предметом юридического анализа и разбирательства, надо о них заявить, защищать, используя различные институты (общественные организации, социальные движения, правоохранительные органы, суды, уполномоченных по правам человека и т. д.). Конечно, социальные гендерные стереотипы поведения в большинстве случаев затрагивают частную жизнь, что основывается не столько на правовых нормах, сколько регламентируется другими социальными регуляторами. В связи с этим граждане решают гендерные проблемы сами, не хотят или боятся их поднимать, обращаться за защитой. Но в этих случаях латентность выступает как угроза общественной безопасности, что может приводить к преступлениям, иным негативным последствиям, поэтому эту угрозу необходимо минимизировать с помощью информационной, просветительской, профилактической работы органов государственной власти, институтов гражданского общества
и т. д.

Другой вопрос: до каких пределов государство и право могут вмешиваться в частную сферу? С одной стороны, бытует мнение, что государство не вмешивается в частную жизнь, с другой — законодательство содержит правовые нормы, допускающие вмешательство в частную жизнь. Например, п. 5 ст. 1 ГК РФ предусмотрено, что ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.
Полагаем, что при отсутствии специальных норм в случаях вмешательства в частную жизнь гендерные проблемы следует разрешать судам и другим уполномоченным органам путем выбора между правом на неприкосновенность частной жизни и другими, более важными, правами, в пользу последних, приоритет которых закреплен Конституцией РФ: это право на жизнь (ст. 20), право на достоинство личности (ст. 21), право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22). В таком контексте, например, сексуальное домогательство (харассмент) ущемляет достоинство личности, соответственно, имеет приоритет над неприкосновенностью частной жизни. Все остальные права условно могут считаться менее важными, чем право на неприкосновенность частной жизни [4].

Во-вторых, необходимо создавать законодательство, учитывающее современные тенденции. В частности, следует переходить от открытой модели регламентации, устанавливающей общий запрет дискриминации или неравенства, к закрытой, закрепляющей запрет дискриминации или неравенства в виде четких, конкретных оснований и ответственности в отношении определенных сфер и лиц, что дает больше шансов доказать факт дискриминации или неравенства в суде; в содержание законов включать не только негативные (не осуществлять определенные действия), но и позитивные (предпринимать определенные действия) обязательства с целью обеспечения равноправия и искоренения дискриминации [1].

Понятно, что любые нормы законодательства могут оставаться невостребованными, редко использоваться, если механизмы неравенства и дискриминации обладают более мощными возможностями, чем существующие средства правовой защиты, поэтому необходимо проводить институциональные изменения, создавать специальные структуры. Так, во многих странах в сфере обеспечения гендерного равноправия и запрета дискриминации действуют омбудсмены, комиссии, общие и специализированные органы, приняты особые процедуры рассмотрения споров, что позволяет реализовывать законодательные предписания.

Аналогичную мысль в своем блоге 8 марта 2022 г. высказала Председатель Совета Федерации РФ В.И. Матвиенко, призвав создать ведомство, которое занималось бы выработкой и реализацией государственной политики по делам женщин, семьи и детей. По ее словам, представительство женщин на руководящих постах в политике, в органах власти и бизнесе является недостаточным и не отвечающим их настоящей роли⁶.

Таким образом, в Российской Федерации пока не созданы необходимые условия, позволяющие обеспечивать гендерное равенство и реализовывать нормы, устанавливающие запрет дискриминации. Однако идея гендерного равенства постепенно проникает в социальную жизнь, меняя общественные отношения, законодательство и институты, о чем в какой-то мере свидетельствует и разрабатываемая национальная стратегия. С юридической точки зрения для решения проблем, во-первых, необходимо вводить гендерные права в поле притязаний и защищать их всеми доступными средствами; во-вторых, в правовые нормы включать не только негативные (устанавливать конкретные основания и ответственность за дискриминацию и неравенство), но и позитивные (предпринимать определенные действия с целью обеспечения равноправия и искоренения дискриминации) положения; в-третьих, создавать специальные структуры, учреждать особые процедуры рассмотрения споров.

Список литературы

1. Васильева, Т.А. Защита от дискриминации: международные стандарты и национальная практика / Т.А. Васильева // Образование и право. 2016. № 11. С. 42—46.
2. Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017—2022 годы : утв. распоряжением Правительства РФ от 08.03.2017 № 410-р // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
3. По делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 06.12.2013 № 27-П // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
4. Поперина, Е.Н. Пределы допустимого вмешательства государства в сферу частной жизни / Е.Н. Поперина // Правопорядок: история, теория, практика. 2014. № 1(2). С. 41—46.
5. Постановление ЕСПЧ от 22.03.2012 по делу «Константин Маркин против России» (жалоба № 30078/06) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. С. 2—9.
6. Постановление ЕСПЧ от 16.06.2020 по делу «Польшина (Polshina) против Российской Федерации» (жалоба № 65557/14) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
7. Хабермас, Ю. Концепт человеческого достоинства и реалистическая утопия прав человека / Ю. Хабермас // Вопросы философии. 2012. № 2. [сайт]. — URL: http://vphil.ru/index.php?id=474&option=com_content&task=view (дата обращения: 15.11.2022).